Оленевод Кундагаев вбежал в чум:
- Срочно собирайтесь, однако! Солдаты едут! Шибко-шибко!Но сбежать Кундагаевы не успели. Из окружавших стойбище машин выпрыгивали бойцы ОМОНа и Национальной гвардии. Они шли по стойбищу, выгоняли из чумов людей, сгоняли их в кучу. Злобные овчарки рвались из рук конвоиров и пытались броситься на людей. Когда был найден и отловлен последний житель, людей погнали вперед. - К железнодорожной станции ведут, однако, - подумал Кундагаев. Увозить будут. Депортация!
Родное стойбище Кундагаева было не единственным, куда нагрянула беда. Над Чукоткой и Бурятией, Эвенкией и Корякией, Якутией и Камчаткой стояли стоны и плач. На станциях забивали людьми бесконечные эшелоны.- Куда везут? Скажи, начальник, моя очень-очень просить – Кундагаев умоляюще смотрел на солдата. - В Крым, - сказал сержант и тяжелая дверь товарного вагона с грохотом закрыла солнце. Крым! Не была слова страшнее. Страна, где никогда не бывает снега, не бегают олени, не растет сладкий ягель, а в море не водятся моржи и тюлени. Дети Кундангаева подавленно молчали, жена тихо плакала: - Мы не сможем там жить. У детей нет летней одежды, у меня нет бикини. Мы умрем там.
Вот за забранными решетками окнами вагона промелькнули Тында и Красноангарск, Красноярск и Новосибирск, Омск и Тюмень. На 15-е сутки эшелон подошел к Керченскому мосту. Люди со страхом смотрели вперед - до сих пор в сердцах у них теплилась надежда: может все же их везут не в Крым, а на Таймыр или в крайнем случае в Карелию… Стук колес похоронил их надежды. И как только первый вагон съехал с моста на крымскую землю, над эшелоном пронесся дикий крик горя и безнадежности. Они в Крыму!
Кундагаев с семьей стояли на берегу и смотрели на синюю гладь моря. Ноги жгли раскаленные камни, кожа на оголенной спине покрывалась волдырями от ожогов. Он подошел к воде и положил руку на камень, надеясь почувствовать холодную ласку воды. Волна накрыла его ладонь и Кундагаев со стоном отдернул ее – вода оказалась предательски теплой.- Боже мой, - шептала жена, - разве тут можно жить? - Привыкай, - обреченно ответил ей Кундагаев, - теперь мы крымчане.
- Срочно собирайтесь, однако! Солдаты едут! Шибко-шибко!Но сбежать Кундагаевы не успели. Из окружавших стойбище машин выпрыгивали бойцы ОМОНа и Национальной гвардии. Они шли по стойбищу, выгоняли из чумов людей, сгоняли их в кучу. Злобные овчарки рвались из рук конвоиров и пытались броситься на людей. Когда был найден и отловлен последний житель, людей погнали вперед. - К железнодорожной станции ведут, однако, - подумал Кундагаев. Увозить будут. Депортация!
Родное стойбище Кундагаева было не единственным, куда нагрянула беда. Над Чукоткой и Бурятией, Эвенкией и Корякией, Якутией и Камчаткой стояли стоны и плач. На станциях забивали людьми бесконечные эшелоны.- Куда везут? Скажи, начальник, моя очень-очень просить – Кундагаев умоляюще смотрел на солдата. - В Крым, - сказал сержант и тяжелая дверь товарного вагона с грохотом закрыла солнце. Крым! Не была слова страшнее. Страна, где никогда не бывает снега, не бегают олени, не растет сладкий ягель, а в море не водятся моржи и тюлени. Дети Кундангаева подавленно молчали, жена тихо плакала: - Мы не сможем там жить. У детей нет летней одежды, у меня нет бикини. Мы умрем там.
Вот за забранными решетками окнами вагона промелькнули Тында и Красноангарск, Красноярск и Новосибирск, Омск и Тюмень. На 15-е сутки эшелон подошел к Керченскому мосту. Люди со страхом смотрели вперед - до сих пор в сердцах у них теплилась надежда: может все же их везут не в Крым, а на Таймыр или в крайнем случае в Карелию… Стук колес похоронил их надежды. И как только первый вагон съехал с моста на крымскую землю, над эшелоном пронесся дикий крик горя и безнадежности. Они в Крыму!
Кундагаев с семьей стояли на берегу и смотрели на синюю гладь моря. Ноги жгли раскаленные камни, кожа на оголенной спине покрывалась волдырями от ожогов. Он подошел к воде и положил руку на камень, надеясь почувствовать холодную ласку воды. Волна накрыла его ладонь и Кундагаев со стоном отдернул ее – вода оказалась предательски теплой.- Боже мой, - шептала жена, - разве тут можно жить? - Привыкай, - обреченно ответил ей Кундагаев, - теперь мы крымчане.
Комментариев нет:
Отправить комментарий